Зима позади, и мы катим на первый сплав в верх Хора на машине Фёдоровича. Берем его на сплав, первый  по горной речке. Машину перегоняет Олег, Серегин брат, и Константиныч. По бамовской трассе только начинает изумрудиться лиственница, да появляются молодые листочки на березках. Позади Мухен. Перевалы покрыты еще не стаявшими сугробами, да из земли торчат заросли молодых елок по откосам вдоль дороги. Обломки скальника раскрашены серым лишайником и ярко-красным налетом, красящим пальцы рук. Вот и верхний мост. Пробравшись по весенней дороге еще километров 40-50, забираемся в тупик. Дальше проехать невозможно, разве что на тракторе или ГТС-ке, но проходимей человеческих ног нет ничего. Взвалив все на себя, движемся к Тихому ручью. Возле ельника бросаю половину груза. Осенью здесь прошла гусеничная техника и размесила всю «дорогу». По-видимому, была заброска охотников на зимний сезон.

С трудом перебираемся по ледяному дну ручья Безымянного, который течет по зимней наледи. Ручей небольшой, но глубоко промыл лед. Течение быстрое, и ой как не хочется накупаться, еще не начав сплав. Дальше метров двести ровная, как асфальт, ледяная дорога. Вода зимой залила колею и замерзла. Аккуратно пробравшись по скользкой наледи, выходим к Тихому. Он прет вовсю.

Бросив лодки, идем назад. Мне легче, на краю ельника рюкзак, а Сереге с Федоровичем топать до машины.

Добравшись до Тихого, развожу костер. Когда котелок закипел, подтянулись остальные. Перекусив, накачали лодки, загрузились и вперед. Какая прелесть после долгого зимнего перерыва и тасканий сесть в лодку и ощутить, как она несет тебя, словно птица – ощущение полета!

Но расслабляться не приходится. Тихий отнюдь не тихий, в тихом омуте все черти водятся. Здесь мы не раз ломали весла, пропарывали лодку и даже купались, нырнув вместе с лодкой под упавший поперек ствол ели. Не будем показывать пальцем, но это был Константиныч.

Обтащившись и перевалив через десяток притопленных стволов, за очередным поворотом натыкаемся на «крышу». Ледяной мост метров в пять шириной висит на берегах. Снизу не поднырнуть. Цепляемся за берег и, забросив груженые лодки, забираемся наверх.

- Фёдорыч, прыгни пару раз, может, рухнет, так и поплывем дальше прямо на льдинах, - смеюсь я.

Еще минут 15 интенсивных уворачиваний от прижимов на поворотах и слалома между булыганами на перекатах, и мы на светлых струях Тихого вливаемся в мутноватый Хор. Воды прилично – весна. Выходи на берег размять ноги.

- Ну как, Фёдорович, «тихий слав»?

- Да ничего, нормально, только весла глубоко в воду опускаю. Они цепляются за камни, и двигаюсь рывками, в результате зад подмочил, но это ерунда.

 По Тихому нас нагоняют обломки льдин. Видно, рухнула крыша зимнего моста. Прыгаем в лодки и, подгребая веслами, отрываемся от льдин. Не стоит болтаться среди них.

Останавливаюсь на первом островке. Здесь всегда начинается рыбалка, так как до и после него идет сплошной перекат до самой «ёлки».

Вода бурная, течение сильное, но вот поплавок ныряет в волны, и на поверхность выскакивает первый хариус этого сезона! Выловив еще одного, ухожу ниже. Сюда проскочили мужики. Серега спешит на камень среди реки, где он обычно таскает ленков. Но увы, камень под водой. Глубоко – зацепиться не за что. Догоняют их ниже, и дальше идем без рыбалки. Вечереет, нужно засветло добраться до «ёлки». Там первая яма под скалой и по правому берегу удобная стоянка. Течение хорошее, еще и веслами подгребаем. Справа и слева крутые сопки, покрытые ельниками, под ними зеленые мхи, и лишь кое-где редкие березнячки. Здесь люди бывают редко, разве что охотники зимой. Ощущение первозданности. Периодически спугиваем табунок уток. Самцы-красавцы. Это мандаринки. Только самочки серенькие, неприметные. Им высиживать птенцов и потом их растить, маскировка не лишняя.

За поворотом по берегам нагромоздились глыбы льда. Видно, был затор. Потянуло промозглым холодом. Кое-где на склонах к воде сползают наледи. Последние приветы зимы.

Постепенно среди крутых сопок у воды становится сумрачно. Над рекой кое-где появляются белые языки тумана. Отрываясь от волна перекатах, они постепенно сползают вниз. Течет двойная река. Слева над туманной белизной появляется скала, а справа открытый бережок с могучей елью. В сумерки таскаем дрова, разводим костер и только потом ставим палатки. Это несложно сделать и в темноте. Поужинав, пробуем рыбачить на мыша. Но Хор молчит. Ни шлепка, ни рывка.

- О-о, что-то плывет! – слышим в темноте Серегу. Включает фонарик: - Да это же мышка!

Она цепляется за кончик опущенного спиннинга, повисает над водой.

- Ха! На спиннинг мышь поймал, а ленок молчит!

Плавно взмахнув спиннингом, он забрасывает мышку под скалу. Прислушиваемся. Нет никаких звуков. Даже на натуральную не клюет, что уж говорить об искусственных!

Попив чайку у теплого ласкового костра, отправляемся отдыхать. Какое блаженство растянуться в спальнике, на свежем воздухе, в ночной тишине. Аромат хвои смешивается с запахами просыпающейся земли. Веснааа…

Утром прыгаю в лодку и на островок под скалу. Здесь всегда хорошо клюет, но не сегодня. Поплавок лениво крутится среди пенных пятен, не желая нырять в холодную воду. За проточкой распадочек, залитый зимней наледью. Ручейки грызут сахарный лед, освобождая из его плена зеленые мхи. Мы привыкли к тому, что в тропиках вечнозеленые леса и травы. В пустынях кактусы, а ведь у нас еще более удивительные вечнозеленые растения, кроме елей и кедров, стлаников и можжевельников. Это разнообразные мхи, хвощи, брусничники… Осенью, замерзая и даже залитые льдом, по весне просыпаются и как ни в чем не бывало снова зеленеют, растут и радуют всю живность плодами и ягодами. Правда, летом их почти не видно среди буйной зелени трав и кустарников.

Перебираюсь на правый берег. Уже посветлело, а вчера, в сумерках и не заметили, что берег местами усеян белыми подснежниками, как полянками снега, а местами хохлаткой, будто небо полилось на землю своей голубизной. Федорович уже встал и бегает с удочкой по берегу. Поплавки, покачиваясь, медленно ползут по кромке воды. Мой исчезает, и в ту же секунду наверх выскакивает харюзок. Маловат, или на доращивание! Снова поплавок «присел», но на этот раз никто не хочет выскакивать. Леска режет поверхность воды, кончик удилища, прогнувшись, подрагивает. Это уже что-то! Побегав минут пять в глубине, ленок сдается и, переваливаясь с боку на бок, подходит к берегу. Плавно вытягиваю его по прилизанной волнами прошлогодней траве подальше от кромки воды. Хороший, красавец, шоколадного цвета с большими пятнами.

В палатке зашевелился Серега, видно, почуял начало клева по нашим возгласам.

- Ну что там, чаек готов?

- Какой чаек? Костер за ночь совсем замерз!

Пока они колдуют у костра, отправляюсь в заветное местечко посмотреть черемшу. Вот и островок за сухой проточкой у крутого берега. Впереди зелено, но это хохлатка с амурской ветреницей раскрашивают тусклую желтизну прошлогодней травы. У бревна опять зелень. Неразвернувшиеся плотные стебли сантиметров 6-10 торчат, пробившись сквозь поникшие травы, устремились ввысь. Может, это ядовитая чемерица? Срываю вершинку и, растерев между пальцами, нюхаю. Пахнет чесноком, значит, черемша. Срезаю самые высокие, набираю пучок и отправляюсь к столу со свежими витаминами.

Пока завтракаем, поднимается сильный ветер. Сворачиваем лагерь, в лодки и на Кадади. Рядом плывут  зеленые еловые ветки, а следом большая ель. Ударившись комлем о скалу, оа стремительно разворачивается.

- Фёдорыч, удирай! А то догонит твою лодку острыми сучками, - кричу я.

Ель лихорадит мелкой дрожью – под водой сучья цепляются за дно. Где-то выше эту ель завалило порывом ветра, и теперь она путешествует с нами. Обгоняя ее, уходим вниз.

В устьях Кададей догоняем Серегу, он всегда добирается сюда первым. Знает кот, где рыбка водится. И действительно, у него уже пара ленков на берегу.

Потягав пятнистых в месте буйного впадения Кададей в Хор и отпустив с десяток на доращивание, двигаем на Кабанью Яму.

По пути слева впадает небольшая проточка. Сажу своего «Нырка» на маленький галечный островок в ее устье. Начинается веселуха: один хариус, другой, третий. Крупные, фиолетовые с золотистым брюшком и радужными плавниками!

Но вот уже пятая-шестая поклевка, а я все не могу подсечь. Да что за чертовщина? Неужели за зиму потерял реакцию? Но нет, все же умудряюсь подсечь. Рыба не идет ко мне. Ленок. Да, это он мастер такого клева. Разбойник, норовит выскочить на стремнину основного русла, где может на раз оборвать леску. Потихоньку увожу его снова за островок и, перебирая леску руками, подтаскиваю к ногам. За шкирку его и в лодку.

Пара хариусов, и опять кто-то начинает меня тренировать. С десятого раза выдергиваю, но это леночек величиной со среднего хариуса. Иди гуляй!

Догоняю мужиков на Кабаньей. Они, приткнув лодки к крутому берегу, не выходя из них, таскают ленка. Правда, на каждого хорошего ленка пять-шесть недомерков, но зато какой азарт! А мелочевка отправляется за борт, в родную стихию. Через год-два, нагуляв бока и оставив потомство, снова порадуют нас или других рыбаков.

- Остаемся здесь, ленка много, на мыша порыбачим! – кричит Серега.

Здесь так здесь. Перебравшись на пологий берег, обедаем и разбредаемся кто куда.

Фёдорыч, услышав о рыбной проточке, решает подняться до нее пешком. Я ухожу вниз к глухому залому поблеснить, а Серега назад под сопочку, к «своим» ленкам.

Проблеснив плес и пробравшись сквозь заросли тальника, выхожу на косу у залома. А где же он? Ничего не напоминает о его присутствии, как будто его здесь никогда не было. А ведь он был непроходим. Приходилось разгружать лодки, обтаскиваться далеко вниз и стартовать с прижимного берега, рискуя попасть под расчески. Сейчас ниже по перекату лежит пара одиноких деревьев, зацепившись за грунт огромными корневищами. Да и то по всему видно, что это свежесмытые деревья. Это же какая в прошлом году была вода, чтобы смыть такой вековой залом! Обычно река промывает новое русло, оставляя это нагромождение в стороне. Оно быстро зарастает и скрывается в джунглях тайги. Раньше снизу за этот залом на моторках не проходили. Теперь понятно, откуда под ёлкой у скалы пиленые чурки и всякая пакость. Мозгов же нет у некоторых недоумков собрать и сжечь после себя весь мусор в костре.

К вечеру собрались на таборе. Вот только Фёдорыча нет. Уже и чай готов и перекус. Отправляюсь вверх, разузнать в чем дело.

Продравшись сквозь завалы и кустарник, обнаруживаю азартного рыбака с удочкой.

- Фёдорыч, пора ужинать, а ты тут застрял.

- Да ты посмотри, как клюет! – в траве за его спиной несколько крупных ленков и россыпь красавцев хариусов. – Ну ты местечко подсказал, оторваться не могу.

- Да я смотрю, ты уже оторвался. Пора ужинать да к ночлегу готовиться, а там и помышачить.

Возвращаемся на табор. Погода хмурится, дует ветер. Перекусив, ставим палатки. Долго ищу затишок от ветра. В старом, вымытом большой водой углублении, в окружении высоченных чозений устанавливаю лодку. На нее палатку. Вокруг нет старых сухих деревьев и больших усохших веток, значит, ветром на меня ничего не завалит. Можно спать спокойно.

Все приготовив, переправляемся в залив. Быстро стемнело, но на мыша не клюет. Начавший моросить дождик загнал нас в палатки, в тепло и уют спальников. Под шум капель о полог и порывы ветра в ветвях деревьев засыпаем.

Хороший был денек после долгой зимы, и сплав, и рыбалка…

…Что-то шуршит о края палатки. Выглядываю из спальника. Сумрачно, светлеет. Ох кА не хочется вылезать из пригретого местечка под покрытый конденсатом полог палатки. Быстро отбросив его, выбираюсь наружу. Земля белая, небо серое. Снег! Опять зима. На окружающий мир сыплются пушистые хлопья. Ветки, кустарники, залом припорошены мокрым снегом. Костер зачах и даже не дымит. И красиво, и промозгло.

Надергав веток из залома, что посуше, долго развожу огонь. Котелок, чаек. Ну вот уже и жить веселее. Огонь сушит и греет остывшие ладошки.

- Мужики, подъем, чай готов. Подя сюрприз приготовил.

Это Фёдорычу подарок для полного кайфа. Вот почему на мыша не клевало. Рыба ждала белых мух. Пока завтракали, снег прекратился. Отправляемся кто куда.

Я иду вниз за исчезнувший залом порыбачить в проточке. Из-под снега кое-где выглядывают вершинки зеленых побегов. Вот стебелек хохлатки пробился сквозь пятисантиметровый слой снега. Голубые глазки на белоснежном покрывале гордо тянутся вверх. Другой стебелек, не менее прекрасный, склонившись, прижался к его «груди», как будто говорит: «Согрей меня!» Достаю фотоаппарат и делаю несколько снимков. Подойдут на ежегодный конкурс по фотографии для туристического фестиваля «Грань – ДВ».

Над полузасыпанной снегом проточкой склонился сказочный лес. Ветви елей поникли под тяжестью снежной белизны. Щелкаю фотоаппаратом и снимаю на видео. К обеду все это уже растает.

Течение уносит нас вперед. Серега задержался у очередного заливчика. Кто-то опять «мутит» воду. Серега никак не может подсечь после поклевок. Я устанавливаюсь за криуном в устье проточки, в которую выше по течению впадает хороший ручей. Клюет крупный хариус. Установив видеокамеру, снимаю себя за рыбалкой, а то вечная судьба оператора – никогда тебя нет в кадре. Подношу очередного хариуса на леске к объективу – ну и гигант получится! Хотя он и так хорош. Хариус, извиваясь, разбрасывает мелкую гальку в разные стороны. Появляется Серега.

- Ну ты такие кадры прозевал! Я все же зацепил крупного ленка, но он оборвал леску у самого кончика удилишки. Смотрю, поплавок уже под другим берегом. Я к нему. Только за поплавок, а он опять нырнул. И уже снова в заливчике всплыл. Я туда, а он сюда. И так раз десять. Надоело мне через стремнину мотаться, сменил снасть и двинул дальше. А вдвоем мы бы его нагоном взяли.

Обтаскиваемся вокруг вновь образовавшегося залома. Серегина лодка тяжелее всех.

- Опять ты камней набрал?

- Да, но выбрал самые красивые, а сколько пришлось оставить!

Останавливаемся на ночевку. Разведя большой костер, сушим замокшие от ночного снега вещи. Подставив палатку-раскладушку открытым входом к языкам пламени, Серега с Фёдорычем держат ее над костром. Она раздувается, как воздушный шар.

- Не упустите, а то улетит!

Валит пар, и через пять минут она сухая. Со спальниками сложнее, их сушить приходится дольше. Ну вот, все готово для ночлега.

С темнотой начинаем мышачить. Под сопкой, сильно заросшей по берегам лесом, глубокий заливчик. Ленок шлепает активно у всех троих. Периодически вытаскиваем ночных хитрецов. Правда, ленок в основном мелкий и отправляется гулять, но важен процесс.

После очередного заброса не слышу шлепка падающего в воду мыша. Подматываю. Ну так и есть, висит на ветке дерева над водой. Тщетно пытаюсь сдернуть своего бурундука. Повернувшись спиной к заливчику, натягиваю леску всем корпусом. Главное, чтобы «летучая» мышь, прилетев, не звезданула тройником по физиономии. Леска лопается, но мышь шлепается в воду. Вижу в свете фонарика, как мыша медленно сносит к выходу из заливчика. Жаль, уловистый был.

- Иди забирай своего бурундука! – слышу Серегин голос.

Пока я возился со снастью, Серега его уже выловил своим спиннингом.

- Ну, Серега, везет тебе на мышей. То живого поймал, то искусственного выловил.

Цепляю беглеца на место.

Поймав пяток хороших ленков, возвращаемся на табор.

Утром проснулись от яркого света. Солнце печет вовсю. Вчера была зима, а сегодня уже лето. Зря вечером сушились.

Сегодня сплавляемся в одних рубахах. Ходом проходим оба ручья Дакина. Здесь стоит зимовье и народу бывает достаточно и без нас.

Вот и огромное тихое плёсо. Выходы из него в виде небольших проточек забиты заломами и бревнами. Выбравшись у первого залома, по тропинке перетаскиваемся в узкую проточку, свободную от завалов. По сторонам стоят огромные тополя, а вдоль тропинки бело-голубая каемка из цветущих подснежников и хохлатки. Местами под ними даже не видно прошлогодней пожелтевшей травы и листьев.

- Весна!

Загребая воду и цепляя берега веслами, шныряем по узкой извилистой проточке. Кое-где приходится перетаскиваться через бревна.

Но вот слева подошла проточка пошире. Уже простор. И тут же упираемся в залом. Раньше под берегом был узкий проход, но теперь его забило плавником. Течение быстро ныряет под бревна. Выбраться на них невозможно. Тащимся назад. Метров через пятьдесят вправо отходит рукав.

- Рискнем?

Повезло, здесь проход чист.

Приняв еще пару проток по левому берегу, пополневший Хор выносит нас к «Концертной» скале. Концертная потому, что как-то осенью здесь нас окружили и всю ночь орали изюбры, а Серега их дразнил. Видно, хотел попробовать, у кого рога крепче.

Метрах в шестистах ниже была «Панорамная» скала, мне больше хотелось туда на ночевку, но Серега уболтал остаться здесь. Ну ладно, никуда она от нас не уйдет. Засветло потягали ленков на блесну, а вот ночью было скучно. Берег сильно зарос ольхой и тальниками, нависшими прямо над водой. Кидать было неудобно.

Утром, пока народ отсыпался и просыпался, перескочил на лодке через Хор и отправился по берегу к Панорамной. Уже слишком не терпелось побывать на ней. Вот уже з тальниками видна сопка, значит, здесь за поворотом. Но впереди река уходит прямо, а передо мной свеженамытая высокая коса крупного галечника. Где же Панорамная?!

Переваливаю через галечник и упираюсь в залив. За ним скала, плавно загибающаяся за поворот.

Вот те на! Вход завален, а река пробила себе новое русло через лес, спрямив излучину. На выходе залива еще широко и глубоко. Блесна, погрузившись в глубину под скалой, переваливаясь с боку на бок, лениво поднимается к поверхности у берега. Рывок! Отпрянув назад – подсекаю. Что-то, крутясь и перевертываясь, поблескивает белым. Да это же таймешонок своим брюхом мелькает. Мелочь, но приятно. Все же таймень – будущий хозяин этой ямы. Аккуратно отцепив, отпускаю обратно. Проблеснил залив. Еще пара леночков-недомерков бегала за блесной, таращась на нее своими большими глазами, почти уткнувшись носом в тройник. Но в тихой стоячей воде блесна для них, видно, больше похожа на диковинку, чем на рыбку. На течении рассматривать некогда – хватай, а то удерет.

Возвратившись назад, рассказываю Сереге. Он не верит. Да что же, сегодня первое апреля что ли? Жаль, такое место пропало…

Залом у зимовья по-прежнему на месте. Уже давно его ничто не может сдвинуть. Большая вода только добавляет свежих деревьев.

Первым перескакивает русло Серега. Выход неудобен. Нужно перед самым заломом, заскочив за расческу, пристать к крутому берегу. Ему это удается.

Следом идет Фёдорыч.

- Давай, я поймаю! – кричит Серега. Лодка не успевает заскочить за расческу. Весла поднимают каскады брызг, ее разворачивает, и Серега не дотягивается до веревки на борту. Вот они, бревна, вода кипит. Я с камерой напрягаюсь, подаюсь вперед, но помочь ничем не могу. Серега, рискуя уйти в глубину и черпанув болотником, рвется вперед и все же успевает ухватиться за борт. Лодку прижимает к притопленным тальникам у берега.

Да, чуть было – не было. У Фёдорыча еще опыта маловато. Перескакиваю через русло. Разгрузив лодки, заволакиваем их на берег и таскаемся через лес.

Дальше двигаем почти без рыбалки. Рыбы половили, душу отвели. Теперь только сплав.

Вот и последнее место, где за поворотом друг за другом три мощных залома, а дальше до самого моста все чисто. Однажды мы нашли маленькую незаметную проточку, уходящую право, и с тех пор обходили эти завалы. И вот сейчас она неожиданно мелькнула среди нависших тальников.

- Фёдорыч, давай сюда, вправо.

- А что, зачем?

-  Давай сюда, там заломы дикие.

Фёдорыч начинает тормозить веслами. Но его утаскивает по перекату. Вместо того, чтобы подгрести к берегу, он выскакивает из лодки, которую несет течением. Упираясь, он тянет ее на мель и, поскользнувшись, набирает полные сапоги воды. Хорошо еще совсем не накупался.

Пока он выливает воду, я захожу в проточку. Проплыв метров сто и заметив, что впереди виднеется сухое русло, иду на разведку. Оказывается, чуть ниже вода по промоине заворачивает назад влево и, нырнув под бревна, выходит в основное русло в тот же перекат.

Мужики уже скребутся за мной.

- Стой, стой! – ору я.

- Что такое?

- Да Подя опять шутки шутит, потащились назад.

Вытащив лодки, отправляемся основным руслом.

- Да, придется сейчас таскаться, как когда-то в первый сплав.

Но за поворотом нет ни одного, ни второго, ни третьего залома.

Вот это да!

- Зря я накупался, - ворчит Фёдорыч.

- Ничего не зря, зато проточка теперь твоего имени, - смеется Серега.

- Да начерта она теперь нужна, заломов-то нет.

- Кто знает, надолго ли. Следующим наводнением может опять все завалить!

Напротив Соолей традиционно останавливаемся перекусить.

- Ну когда мы шашлыки съедим, сплав-то уже заканчивается?

- Ничего, Фёдорыч, сейчас и съедим, - ухмыляется Серега.

Вырезав три тальниковых прута, насаживаем мясо и на костер, а потом, пыхтя и отдуваясь, уминаем метровые шашлыки.

- Ничерта себе, - иронизирует Серега, - приехали зимний жирок сбросить, а тут такие харчи, да еще почти все заломы разметало.

После обеда по широкому спокойному Хору лодки плавно покачивает. Можно отдыхать, но мы подгоняем из веслами, иначе до темна к мосту не дойдем.

Миновали метеостанцию, впереди на вершине сопки замаячила каменная башня, созданная природой. Значит, мы почти у цели. Облокотившись на перила моста и помахивая руками, нас встречают Константиныч с Олегом. Они давно нас поджидают. Забравшись на перевал с еще голыми деревьями, катим в долину. И чем ниже, тем зеленее и веселее окружающие нас леса. Как будто на глазах расцветает весна.

Май 2014

Владимир Сизов, фото автора